Нечитайлов М.В.

Испанские армии XIV столетия: влияние Востока и Запада

XIV столетие для Иберийского полуострова было временем относительного спокойствия. Многовековое противостояние, превратившееся в повседневный процесс политической жизни, было бесповоротно разрешено победами первой половины XIII в., когда христианским государям удалось отвоевать обширные и богатые территории Севильи, Кордовы, Валенсии и Мурсии. Реконкиста замедлила свое торжествующее шествие: период со второй половины XIII до первой половины XV в. не принес существенных успехов ни одной из враждующих сторон.

Как преимущественно кастильское предприятие, конфликт принял две основные формы: стабильная и постоянная военная конфронтация на границе с Гранадой и полномасштабная война с участием королей и их армий. Всё это именовалось Guerra de Granada или Guerra del Moro, и центром ее было то, что хронисты и официальные документы называли la Frontera, страна опасностей, борьбы, жестокостей, рейдов и вторжений, увековеченных в кастильском эпосе и пограничных романсах, воспевающих людей героической закалки, смелых, решительных и жизнестойких. В XIV-XV вв. Граница состояла из южных округов бывших королевств Севильи, Кордовы и Хаэна, марки (Adelantamiento) Касорлы (под контролем архиепископа Толедо) и королевства Мурсии. Это была настоящая пограничная зона, ла Фронтера, Wild West Средневековья, медленно, но верно продвигавшийся в сторону Гранады. Губернаторы (adelantados), пограничные алькальды и гарнизоны замков представляли там королевскую власть, но по большей части оборона от мавританских вторжений покоилась на плечах пограничников (fronteros) – дворянства Андалусии, таких, как Гусманы, герцоги Медина-Сидония, Понсе де Леоны, маркизы Кадис, графы Кабра, Аркос и многие другие. Их частные армии из вассалов и зависимых людей, вместе с городскими ополчениями и военными орденами всегда стояли на страже рубежей. В 1406 г. на смотр войск Севильского округа явились 142 королевских рыцаря, 964 прочих латника, 1276 арбалетчиков, 3720 алебардщиков и 1904 солдата из соседних деревень. И когда одна из сторон внезапно захватывала город или замок, либо Кастилия с Гранадой не могли договориться по поводу очередного двух- или трехлетнего перемирия, тогда на границе начинались наступательные военные действия с целью ослабления эмирата ежегодным опустошением его владений и постепенным отторжением городов и земель.

Для крупных походов корона использовала андалуссцев и мурсийцев, главные города которых становились базами, а свиты дворян, муниципальные ополченцы и командорства орденов – ядром королевской армии. Такие войска по большей части хотели служить лишь недолгое время и, за исключением рыцарей орденов и кастильских, португальских и арагонских или даже иностранных волонтеров борьбы с неверными, за счет короля, у которого всегда возникали трудности с обеспечением такого «крестоносного» воинства провизией и жалованьем. Война на рубежах, как сообщает инфант Хуан Мануэль, весьма отлична от военных действий против врагов-христиан. Он объясняет это пересеченной местностью, изобилующей продолжительными и безводными участками, и ограниченными возможностями для фуражировки, а также преобладанием в мавританской армии мобильной легковооруженной конницы (хинетов) и пехоты, идеально подходящих для партизанской войны. Гранадцы обычно избегали столкновений с кастильской тяжелой кавалерией в сплоченных боевых порядках. Если же этого не удавалось избежать, они использовали тактику torna fuye – ложные или реальные атаки (puntas) испускающих дикие вопли всадников, пытавшихся повергнуть христиан в панику. Поэтому своими хинетами быстро обзавелись и испанцы. На поле боя кастильцы были практически непобедимы (Лос Коллехарес 1406 г., Ла Игерела 1431 г.). Но поскольку с обеих сторон «Гранадская война» заключалась в набегах, уничтожении урожаев и деревень, захвате добычи и пленников, внезапных нападениях, засадах и стычках, то перевес христиан в живой силе и вооружении значил гораздо меньше, чем можно подумать… 

Немало времени христиане уделили и на решение внутренних проблем, организацию жизни в отвоеванных районах, создание новых законов и … на междоусобные войны. Главным последствием этих войн стала реорганизация испанских армий на французский либо английский манер. В немалой степени это объяснялось постоянным присутствием иностранцев в Иберии: в 1372 г. в Кастилии находились до 1000 французских латников, в 1386 г. 1000-1500, в следующем году прибыли еще 2000. Что до англичан, то в португало-кастильских войнах участвовали 1500 латников и 1500 лучников в 1381-1382 гг. и 2000 латников, 3000 стрелков и 2000 пехоты в 1386-1387 гг.

До прибытия северян испанское военное искусство делало упор на оборону/осаду крепостей и «малую войну» (засады и набеги) при уклонении от сражений в открытом поле. Жан Фруассар, выражая точку зрения ветеранов Столетней войны, говорит об испанцах: «Это правда, что они хорошо выглядят, сидя на коне, отбросив шпоры для выгоды, и хорошо сражаются при первом натиске; но как только они метнут два или три дротика и ударят своими копьями, не приведя (при этом) врага в замешательство, они поднимают тревогу, разворачивают лошадей и спасаются бегством, как только могут. Эту игру они вели при Алжубарроте…». Так они воевали, «издавая большой шум для устрашения врагов» звуками труб и барабанов и криками «Кастилия!», еще при Ариньесе и Нахере.

Такой способ ведения боя привел к появлению нового рода войск – хинетов, легкие доспехи, низкое седло, короткие стремена и подвижные лошади которых позволяли им на равных сражаться с конницей Гранады. Вооружение хинета – два-три дротика и легкое копье, тоже для метания. Такие дротики были страшным оружием – при осаде Лиссабона дрот пробил пластинчатый доспех рыцаря, кольчугу, гамбезон-стеганку и вышел со спины. Первоначально всадники обходились без лат, одними щитами-адаргами, к концу XIV в. появились стеганки-акетоны, а в XV в. – защита конечностей и рыцарского типа накидки-табары поверх брони. Поскольку такой стиль был заимствован в Гранаде, мусульманские всадники пользовались популярностью и в христианских армиях. В августе 1356 г. Педро IV Арагонский отправил Иоанну Французскому отряд конных гранадских наемников, в 1358 г. упомянуты 14 сарацин «хенеты дома сеньора короля» и «мавры из Гранады» со свитами «а ля хенета». Арагонские короли для войн с Кастилией нанимали не только гранадцев, но и уроженцев Тлемсена и Туниса.

Роль хинетов в битве – подскакать к врагу, метнуть дротики и ускакать до того, как он сможет ответить на удар. Также они патрулировали фланги и тылы армии и преследовали бегущих. При Транкозу, Алжубарроте, Саламанке (1387 г.) кастильские хинеты обходили португальцев с флангов и заходили им в тыл. При Нахере они стояли на крыльях армии Энрике Трастамарского, вероятно, с подобной задачей, но не выдержали встречи с английскими лучниками.

Рыцарство в бою спешивалось крайне редко, хотя значение этого тактического приема сознавали. Педро IV Арагонский запретил своим воинам атаковать французских наемников Кастилии, когда они спешились, рекомендуя держаться на расстоянии и ждать, пока французы вновь не сядут на коней. В бою испанцы строились тремя полками, батальями, которые делились на многочисленные эскадроны, квадрильи. Лучшие воины стояли в центре и на концах строя, а пехота выстраивалась впереди. Атаковали, в общем, довольно беспорядочно, чем пользовались гранадцы, предпочитавшие тактику ложных отступлений и заманивания.

Но с появлением на полуострове англичан заводится и новая тактика, основанная на обороне и комбинированном использовании лучников и спешенных рыцарей. Такие тактические приемы нашли применение в португальских армиях в период Войны за независимость. При Атолейруше (1385 г.) Нуну Алвареш Перейра приказал рыцарям спешиться и поставил свое войско квадратом, с рыцарями по фронту на каждой его стороне, за ними копейщики, воткнувшие втоки копий в землю, и в арьергарде арбалетчики, коим было велено поражать кавалерию. Хронист Фернан Лопеш отмечает, что Нуну Алвареш «впервые на памяти людей до этого времени сражался в Португалии на суше и победил». Зная о результатах Атолейруша, при Транкозу Хуан Родригес де Кастаньеда спешил 400 латников, оставив лишь хинетов верхом. Но и здесь бой свелся к безуспешным попыткам кастильцев прорваться сквозь копья пеших каре ополченцев и спешенных латников.

Наиболее подробные описания португальской тактики английского образца относятся к битве при Алжубарроте (1385 г.). По совету англичан, португальцы стали среди фруктовых садов на полпути вниз по склону у аббатства Алжубаррота (согласно Фруассару, в ¼ лье от него находилась одноименная деревня, в которой португальцы оставили свой обоз, припасы и лошадей). По другим источникам, португальцам пришлось отступать, когда кастильцы обошли их с флангов, и лишь после отхода они укрепили свою новую позицию. «Они срубили деревья, выходящие на равнину, и положили их поперек (её), так что кавалерия не могла пройти там, оставив один вход, не слишком широкий, на флангах от которого они поставили всех своих лучников и арбалетчиков», рассчитывая, как их английские наставники при Креси и Пуатье, встретить атаку конницы залпами стрелков. В наши дни на поле были обнаружены ямы, в линию или в шашечном расположении, вероятно, вырытые англичанами (или под их руководством). Эти ямы замедляли вражескую атаку, увеличивали время обстрела и, в то же время, повышали устойчивость обороны, если противнику удавалось приблизиться вплотную. На левом фланге стояли  200 копий и лучники-англичане, стрелявшие «так энергично и быстро, что лошади были нашпигованы … стрелами и падали одна на другую»; на правом – 200 латников. Латники коннетабля в пешем строю находились в центре в полом каре, прямо за единственным проходом через баррикады стрелков, рядом с монастырем. Там водрузили королевский штандарт и знамена, зеленую хоругвь «отряда влюбленных», белый штандарт коннетабля. Также вырыли ров перед фронтом построения, а фланги защищали еще два неглубоких ручья. Король восседал на коне с гербовой попоной перед своим знаменем и 700 копьями резерва. Алжубаррота продемонстрировала слабость огнестрельного оружия и превосходство привычного вооружения и тактики, причем тактики на английский манер.

Преобразования на чужеземный лад затронули и вооружение, и организацию иберийских армий. Педро IV Церемонный в 1370 г. велел своим латникам отныне носить пластинчатые доспехи Вольных Рот. И Фернанду Португальский в 1372 г. приказал, чтобы его вассалы в будущем экипировали войска по-французски или по-английски. С 1382 г. вместо главного альфереса португальской армией в отсутствие короля командовали коннетабль и маршал. Хуан I Кастильский тоже ввел пост коннетабля и назначил двух маршалов.

В 1385 (или 1390) г. Хуан I издал указ о вооружении. Согласно ему, все годные к службе мужчины в возрасте 20-60 лет каждые два месяца собирались на смотр для проверки оружия, которое им полагалось иметь по этому статуту. Еще в 1384 он созвал в Севилью всех годных в строй от 15 до 60 лет, в числе 60000 (Фруассар). Король также пытался остановить замену в армии лошадей мулами (даже Энрике Трастамарский при Нахере скакал на «крепком муле»). Согласно указу, человек с доходом в 20000 мараведи (кастильская монета) или более должен был иметь лошадь, доспех, хаубергон, пластинчатый доспех, гамбезон, броню для рук и ног, бацинет с бармицей и капелину с горжетом или шлем, меч, кинжал, копье и секиру. Обладатель дохода в 3-20 тысяч мараведи – лошадь, хаубергон, гамбезон, бацинет без бармицы, капелину, меч, эсток, нож, копье, дротик и щит (вероятно, служил хинетом). С 2-3000 мараведи – бацинет или капелину, щит, копье, нож и меч или эсток; 600-2000 мараведи – арбалет с «орехом», тетивой и стременем, ремень и колчан с 36 болтами; 400-600 мараведи – копье, дротик и щит, а владелец менее 400 мараведи – копье и дротик.

В 1390 г., после отказа вассалов короля выставить требуемые от них войска из собственных дружин-меснад латников и хинетов и ополченцев городов на земле их сеньорий, решено было, что отныне королевская армия (теоретически) состоит из 4000 латников, 1500 хинетов и 1000 конных лучников. Содержали этих воинов благодаря денежным фьефам – получатель обязался быть наготове для службы за жалованье. Например, адмирал Кастилии в 1390 г. получил деньги за 95 копий. В 1429 г. почти ¼ дохода короны пошла на оплату фьеф-рент для 9000 копий, и в 1432 г. таким способом набирали 10000 всадников-копий. Но и отряды сеньоров, возглавляемые ими или их представителями, сохраняли прежнее значение – в 1390 г. королевские земли жаловались знати за службу 2300 копий. Герцог Медина-Сидония собрал 4000 конников с андалусских поместий в 1468 г., а в 1489 г. магнаты выставили в армию 7461 всадника (из общего числа 13000) и 5795 пехотинцев (из 40000). Наконец, церковь – архиепископ Сантьяго в XV в. выставлял 300 конных и 3000 пеших. В 1483 г. епископы, ордена и магнаты вместе набрали 4700 конницы и 3440 пехотинцев.

Но численность кастильской полевой армии была невелика – обычно 5000-6000 латников (2000 в 1386 г.) и несколько тысяч (1200 в 1374 г., 1500 в 1382 г., 1000 при осаде Лиссабона 1384 г.) хинетов. Еще пехота – 5000 лучников в Гасконском походе 1374 г. Пращники использовались до конца XIV века, и Фруассар говорит, что они метали большие камни «с такой силой, что могли расколоть шлем пополам». Согласно очевидцу, Герольду Чандоса, Энрике Трастамарский в 1367 г. выставил при Нахере 6000 латников на конях в броне, 4000 спешенных французских латников, 4000-12000 хинетов и 50000 пехоты (копейщики, дротометатели, пращники и 6000 арбалетчиков). В 1369 г. Гранада, Тлемсен и Мериниды выслали Педро I Кастильскому якобы 20000 мусульман, и при Монтиеле на стороне Педро евреи бежали первыми, но гранадцы и Мериниды храбро сражались с луками и дротиками.

Армия Хуана I при Алжубарроте состояла из 5000-6000 латников, включая 800 или 1500 гасконцев и французов Жоффруа де Партенэ и многих португальцев, а также 1500-2000 хинетов (часть из них мудехары). Согласно Фруассару, в коннице было 2000 рыцарей и оруженосцев («копий») гасконцев, бургундцев, французов, пикардцев и бретонцев маршала Рено де Лимузена, и к ним в придачу якобы 20000 конных испанцев на лошадях в броне. Еще 8000 арбалетчиков и 15000 пехоты (вообще не упоминаемой Фруассаром в бою). Имелась и артиллерия – 16 малокалиберных пушек. Они дали несколько залпов в начале боя, но особого эффекта не произвели. К тому же несколько стволов разорвало. (По другим данным, пехоты было свыше 10000, включая лучников, копейщиков и дротометателей; хроника Лопеша дает 5000-6000 арбалетчиков и от 7500 до 15000 пехоты.) А также 700 повозок, тысячи вьючных животных с провиантом и снаряжением, 8000 голов скота, множество пажей и прислуги огромного обоза.

Португалия обычно выставляла 2000-3000 латников и 10000-12000 пеших, в кампании 1475 г. – 5600 конницы и 14000 пехоты. При Алжубарроте войска Жоана I насчитывали, по меньшей мере, 7000 бойцов, включая 1700-2000 (может быть, даже до 3000) латников, 800-1000 арбалетчиков, 500-700 англичан и 4000 пехотинцев. «Хроника короля дона Хуана I» Педро Лопеса де Айялы говорит о 2200 латниках и 10000 пехотинцев и арбалетчиков. Фруассар дает 2500 латников и 12000 пехотинцев. Среди пехоты было немало копейщиков, пращников и лучников, последние в основном португальцы, но также несколько англичан. Всего англичан и гасконцев (вопреки распространенному мнению, лишь 300 из них были стрелками) было, вероятно, около 700 (и не менее 400; согласно Фруассару, около 500, треть из них солдаты Вольных Рот) во главе с тремя эсквайрами.

Указ Афонсу IV Португальского от 1336 г. предписывал тем, чье имущество оценивается в 1000 либр (фунтов), обязательно имели стеганку, железные шапки (видимо, шапель-де-фер) или шлемы-капелины, щиты и копья; хозяева имущества в 2000 либр сверх того должны иметь еще и панцирь. При имуществе в 5000 либр к этому вооружению добавлялся еще и конский доспех. Из тех, кто не имел коней и не входил в категорию кавалейру (рыцарей), обладавшие имуществом в 100 либр, имели мечи, щиты и копья, а при имуществе ниже 100 либр – копья, дротики и арбалеты. Португальская Прагматика 1340 г. регламентировала украшение мечей золотом и серебром у горожан и лиц, не относившихся к кавалейру. Ношение чулков было разрешено тогда же только знати и богатым горожанам, но не крестьянам. Клирикам воспретили носить оружие. Педру I запретил держать «коней и оружие», кроме как по королевскому разрешению: стеганка и панцирь, капелина или бацинет, набедренники и поножи.

Армия Педро IV Арагонского, вероятно, никогда не превышала 3000 конных в одно время, из них треть обычно набирали из кастильских эмигрантов. Описание Мунтанера арагонских рыцарей (1328 г.): расшитое золотом сукно одежды, отороченной горностаем, другие одеяния из алого шелка и плащи с подбоем из горностая или белого меха и короткие камзолы и платья из алого шелка или кольчуги. Дорожное вооружение Педро III: кольчуга, наплечники и прочный камисоль, поверх всего холщовый зеленый сюрко, кольчуга и сервельер с холщовой скуфейкой на нем. Мудехары (воины мусульманских общин) активно участвовали в войне с Кастилией в 1350-е гг. Большинство мудехаров в арагонской армии были пехотинцы – обычно стрелки. В 1361 г. они обязаны были иметь «добрый и надежный арбалет, натянутый и готовый для использования, и 100 стрел или passadors [небольшие, но очень острые стрелы], и практиковаться в стрельбе с ними после обеда каждую субботу и праздник», под угрозой штрафа. Прочие должны были иметь «добрую павезу, копье, два telas (дротика?) или добрых spaterias (меча?), и нести капеллину или шапку или шлем железный». Как правило, мудехары не составляли особого отряда и сражались бок о бок с христианами. Кастильские мудехары – копья или дротики, реже меч или секира, щит круглый или треугольный.

В конце XIV в. Ибн-Халдун отмечает, что испанские мусульмане «уподобляют себя [христианам] в своей одежде, эмблемах и большинстве своих обычаев и условий … Наблюдатель придет к заключению, что сие знак владычества [других над ними]». Да и сами христиане перенимали просторные кафтаны и тюрбаны мусульман. Рамон Лулл (1232-1316) восхвалял мусульманскую одежду как намного более удобную и гигиеничную, чем христианские облачения.

XIV-XV вв. – эра ливрей и военной униформы в Европе. Не обошла она и Испанию. В 1359 г. Педро IV Церемонный установил общий знак для своих воинов – герб св. Георгия (красный крест на белом фоне). Ополченцы Эрмандады XV в. обычно носили белый капюшон, белую тунику (с красным крестом на груди и спине) и красные чулки. Фруассар пишет, что в 1385 г. король Португалии «был одет в белую одежду [мантию?] с малиновым подбоем, с красным [точнее, зеленым] крестом св. Георгия, бывшую одеянием ордена Ависа, великим магистром коего он был. Когда народ избрал его королем [1383 г.], он объявил, что всегда будет носить эту одежду…, и его сторонники были все одеты в белое и малиновое». «Хроника деяний дона Перо Ниньо», кастильского графа Буэльны, упоминает под 1407 г., что тот собрал отряд в 60 конных латников, на каждом «одежда его ливреи, согласно обычаю, который он только что ввел в моду [из Франции]; и не было там ни одного из них, у кого не было бы гребня с плюмажом». Хроника Мунтанера упоминает на коронации Альфонсо IV Арагонского  делегацию от Валенсии с музыкантами, все «одетые в королевскую ливрею» (1328 г.). Первые конкистадоры были поражены тем, что «у каждого касика его войско имело еще свой знак и одежду [т.е. цветную ливрею], у всех разные, как в нашей Кастилии у герцогов и графов». Своя символика имелась и у городов. Так, герб Лиссабона с XIII в. одномачтовое судно с развернутым парусом, к концу XV в. на носу и корме появились два ворона, а на палубе Св. Винцент, покровитель города.

©


ОбзорменюО проекте